Попытка декана арабской литературы
Попытка "декана арабской литературы" Таха Хусейна распространить рационалистический разбор доисламской поэзии на литературные достоинства Корана вызвала взрыв протеста в Аль-Азхаре и угрозу быть обвиненным в святотатстве. Его научный и литературный эксперимент стоил ему места профессора в Каирском университете и стал уроком для всех литераторов. Последний период своего творчества и научной и общественной деятельности Таха Хусейн дрейфовал все дальше и дальше вправо, в сторону консерватизма. Политический и житейский оппортунизм диктовал по-европейски образованным интеллигентам и политическим деятелям требование не затрагивать, во всяком случае публично, чувствительный вопрос религии.
Встревоженные первыми проявлениями классового сознания рабочих и деятельностью египетских коммунистов, буржуазные либералы в целом поворачивали вправо, ища у консервативных, клерикальных кругов опору и поддержку, но за это приходилось платить, меняя и лозунги и цвет политических идей, что, впрочем, оказывалось для них не слишком сложной операцией.
Оглядываясь вокруг себя, знакомясь с положением на Ближнем Востоке, египетские патриоты, да и националисты обнаруживали общность своих судеб с судьбой других арабских народов. Европейский колониализм уже был признан общим врагом арабов Востока и Запада. Становилось ясно, что в одиночку Египту не добиться своих национальных задач. Идея солидарности арабских народов в противостоянии колониализму захватывала умы и сердца. Восстание против французов в Сирии, республика Риф в Марокко привлекали внимание и симпатии египтян. Все больше возбуждала их умы палестинская проблема, вызванная политикой английских колониальных властей и сионистской колонизацией страны. Развивались коммуникации, культурный обмен между Египтом и другими арабскими странами. Участились поездки египтян к их ближним и дальним соседям и посещение сирийцами, иракцами, жителями Аравии, в какой-то мере и Магриба Египта.
Пирамиды и Сфинкс молчали, а Дамаск или Иерусалим исходили криком.
