К проповедникам идеи неарабского
К проповедникам идеи неарабского характера Египта можно добавить такое выдающееся имя на арабском литературном небосклоне, как Таха Хусейн. Он утверждал, что Египет - это часть некоей "средиземноморской цивилизации" и отнюдь не относится к какой-либо восточной цивилизации. В своей книге "Будущее культуры в Египте" Таха Хусейн писал, что египетский ум с первых веков был подвержен влиянию*средиземноморской культуры и Египет входит в семью народов, населяющих берега Средиземного моря.
Сторонником похожих идей был драматург и прозаик Тауфик аль-Хаким, отразивший их в романах "Возвращение духа" и "Жители пещер". Пожалуй, именно в "Возвращении духа" пламенный гимн "фараонизму", идеализированному египетскому прошлому, феллаху, неизменному, пронесенному сквозь тысячелетия египетскому национальному духу звучал особенно громко и отчетливо. Этот гимн автор заставил пропеть французского археолога в его монологе, обращенном к англичанину, но он выражал мысли самого Тауфика аль-Хакима: "Этот народ, который мы считаем невежественным, знает многое. Но он знает сердцем, а не умом. Высшая мудрость у него в крови, но он этого не знает, сила - в его духе, и он этого не знает. Это древний народ. Приведите одного из этих феллахов и выньте у него из груди сердце - и вы найдете в нем слои опыта и знаний, которые легли друг на друга за десять тысяч лет, а он не знает этого. Да, Европа сейчас впереди Египта. Но почему? Только благодаря вновь усвоенной науке, которую древние народы считали признаком, а не сущностью, внешним указанием на скрытое сокровище, а оно само по себе есть все. Мы, молодые народы Европы, только всего и сделали, что украли у древних народов этот внешний символ, не коснувшись скрытого сокровища. Приведите европейца и вскройте его сердце - вы найдете его пустым, опорожненным. Вся сила Европы - в разуме, этом ограниченном орудии, которое мы должны насыщать волей. А сила Египта - в бездонном его сердце".
Далее автор продолжал устами француза: "Пирамиды, про которые Шампольон сказал: "Я не могу описать их, так как случится одно из двух: либо мои слова не выразят и тысячной доли того, что я должен сказать, либо, если я захочу дать самое бледное изображение истины, меня сочтут увлекшимся энтузиастом или сумасшедшим. Я скажу одно: это люди строили так, как будто они были амалекитянами в сто локтей ростом".
