Леваки в Египте были и есть
зеленый цвет значение в психологии
"Леваки" в Египте были и есть. Но мало их, и не они сейчас определяют главные направления египетской социально-политической жизни.
Теперь снова вернемся к главному, если хотите, коренному вопросу, возникшему после убийства Садата: есть ли будущее у мусульманских фундаменталистов в Египте, будь то "Братья-мусульмане" или другие течения? Казалось бы, многие объективные данные подталкивают нас к утвердительному ответу. Разве не дискредитировала себя буржуазно-либеральная модель "модернизации" как антинародная, прозападная, неоколониалистская? Разве не продемонстрировало общество, что оно еще не подготовлено к восприятию научного социализма как идеологии, а государственная машина не показала свою способность расправляться с левыми светскими движениями как с политическими организациями? Разве от революционно-демократического эксперимента на-серизма не остались лишь группы последователей и Национально-прогрессивная партия, которая пока не стала массовой? Разве капиталистическое (псевдокапиталистическое) развитие в социально-экономической области в сочетании с вторжением Запада в сферу культуры, идеологии не ведет к распадению или болезненной трансформации традиционных социальных структур и не заставляет многомиллионные массы пасынков "модернизации" уходить в скорлупу привычных им социальных связей, символов, ритуалов, эмоций, короче говоря, обращаться к исламу? И разве, с точки зрения глубоко верующего египтянина, фундаменталисты не дают целостного видения разрываемого на части мира?
Все это так. Но против утвердительного ответа можно выдвинуть и контраргументы. Не ушло ли египетское общество в целом настолько далеко вперед, не достигло ли оно такой точки, после которой нет возврата? Возврата к нормам права, государственной и социальной организации, к идеологии, социальной психологии, сложившимся десять столетий назад, которые, как их ни толкуй, ни подкрашивай, ни обновляй, все же не соответствуют требованиям ядерного века? Не оказались ли неудачными эксперименты такого рода - внедрение мусульманского фундаментализма со всеми его различиями и многоцветием в социально-экономическую и политическую практику, например в Иране, в Саудовской Аравии, в Пакистане? Не означает ли быстро растущая интернационализация хозяйственных связей и безусловная зависимость от них Египта, включение его в систему современных коммуникаций, его географическое положение, его исторический опыт, - не означает ли все это просто невозможность создания такого общества, которое возвело бы стену между собой и внешним, немусульманским миром? Наконец, не означало бы проведение в жизнь программы мусульманского экстремизма в стране с многочисленным христианским меньшинством глубочайшего раскола египетского общества не только по социальному, но также и по конфессиональному признаку?
