Но как ни привлекательна картина
Но как ни привлекательна картина описанного благополучия, не нужно забывать ни на один миг, что она куплена путем многовековой борьбы с тем же Нилом и с той же пустыней, от взаимодействия которых страна ведет свое начало. Ни на один миг нельзя было положить рук и беспечно пожинать плоды раз выигранной битвы".
Не Нил, а коллективный человеческий труд - поколение за поколением, тысячелетие за тысячелетием - сделал Египет Египтом. Воды Нила были таким же строительным материалом цивилизации, как его ил, как солнце. Без воды нет жизни - аксиома, ставшая банальностью. Но сама цивилизация на берегах Нила - дар египтян-феллахов и инженеров-ирригаторов.
Нынешний египетский ландшафт рукотворен почти в той же мере, что и голландский. Человек участвовал в его формировании вместе с водой, почвой и солнцем и был одним из величайших экологических факторов, не нарушавших гармонии природы. Просто в вечном противостоянии пустыни и антипустыни он был частью антипустыни.
С развитием ирригации менялась и природная среда. В древности, когда использовалось бассейновое орошение, в период паводков обитаемый Египет превращался в огромное озеро, протянувшееся на тысячу километров, точнее, в неглубокий пресный залив Средиземного моря. Его лишь изредка разбивали плотины и дамбы, да возвышались острова, на которых размещались города и деревни - отличие Египта исторического от доисторического. Сейчас, когда почти вся страна переведена на постоянное орошение, при пуске воды блестят аккуратные чеки - прямоугольники полей.
Если не считать времени паводков, сельский пейзаж Египта остается неизменным со времен по крайней мере Геродота. Чтобы не обращаться к древности, процитируем снова Клингена.
"Мы на просторе, мы в царстве древней исторической реки, мы на самой груди ее детища; перед нами дельта Нила, - писал он. - Взор поражен, очарован необычным зрелищем. Это - необъятная гладь и ширь; ни за малейший холмик, ни за самый ничтожный пригорок не зацепится глаз от края и до края неба. Эта равнина властвует над нами, вы чувствуете себя как-то изумительно изолированным, каким-то оторванным среди этой неумолимой в своей геометрической строгости, неизмеримой плоскости равнины... Это и не степь и не луг, потому что жалкими покажутся перед ней наши, хотя бы самые широкие, поймы: те прижались извилистыми лентами к своим рекам-кормилицам и безропотно следуют за их извивами и капризными излучинами, эта же пойма-гигант распростерлась над всем видимым горизонтом.
