Ты называешь русские имена чтобы
Ты называешь русские имена, чтобы сделать мне приятное?
Искренние, живые глаза поэта смотрели из-под густых, слегка вьющихся, наполовину седых волос.
- Нет, потому что это было действительно так. Далекая река русской литературы пробивается среди наших пустынь, и из нее пьют все, кому дорога собственная культура.
Шейх Имам слеп почти от рождения. Сын феллаха выжил назло превратностям судьбы. Подростком он вызубрил наизусть Коран, переехал в Каир, чтобы изучать богословие. Но звуки мира, и особенно звуки музыки, переполняли его. Имама пригрел в своем доме музыкант, слепой, как и он сам, и обучил играть на уде, петь и сочинять.
Негм и Шейх Имам обратились к египтянам с темами, которые волновали их сердца. Музыкант использовал народные мотивы, дервишеские молитвенные гимны, но внес в них дыхание и ритмы эпохи. Песни Негма - Шейха Имама стали петь египетские рабочие, они звучали на студенческих сходках, в палестинских лагерях Ливана.
В стихах Негма - боль за Египет тружеников, в который он верил. Его герой - человек из народа. В одном из стихов, написанных в виде тюремной анкеты, он говорил:
Имя - Терпеливый,
Обвинение - египтянин,
Возраст - младше современного,
Цвет кожи - смуглый.
Место рождения - любое убогое жилище
Под небом на земле Египта,
Под сенью пальмы,
В долине или дельте Нила,
Только не во дворце.
В другом стихотворении - упреки тем, кто за чашкой кофе красиво рассуждает о страданиях масс, а на самом деле готов торговать своей "революционностью". Поэт призывал интеллигенцию служить народу. За правду, за бунт его не раз бросали в тюрьму.
Мы встречались у него дома. Циновка на полу в тесной комнатушке. Полки с книгами и тахта. Маленькие стулья. За окнами - набитый беднотой квартал Эль-Гури. В соседнем помещении - Шейх Имам. Поэт был юношески легок в движениях, хотя ему тогда уже исполнилось сорок восемь, хотя он был болен. "Меня нельзя сломить. Меня можно только убить, как убили Бико в Южной Африке", - говорил он.
Поздно вечером Негм вышел проводить меня. Темные фасады облупившихся домов, изогнутые переулочки, где не проедет автомашина, фонари прошлого века, могучая стена мамлюкской крепости над домишками... "Здесь мои корни, мои темы, мои слушатели, - сказал Негм. - Я умру, если оборвутся мои связи с этими людьми".
